Хеппи-энд меня не убеждает
Продюсеры долго не решались браться за «Шербурские зонтики». Идея «недомюзикла» казалась провальной. Ну что это такое — герои не проговаривают свои реплики, а поют их! Однако сразу после выхода фильм стал классикой, а в среде советских зрителей, не избалованных иностранным кино, — настоящим культом. Юная Женевьева в исполнении 20-летней Катрин Денёв моментально превратилась в икону стиля. Все платья Женевьевы (которые потом пытались повторить в тысячах ателье СССР) были созданы художником по костюмам Жаклин Моро, в свое время «одевавшей» постановки Ла Скала. Только бежевый тренч от Burberry был куплен в обычном магазине — но и он за компанию стал must have. Кутаясь в него, Женевьева поет своему возлюбленному, который уходит на войну, что не сможет жить без него. Сможет, конечно — от него не будет вестей, а она выйдет замуж за другого.
— Я вижу любовь как драму, и хеппи-энд по-американски меня не убеждает, — говорила Денёв в интервью Le Monde. — За некоторыми исключениями, страстная любовь редко кончается хорошо.
Камелия для сестры
Несмотря на успех «Шербурских зонтиков», Денёв не думала, что ей суждено стать великой актрисой. Потому что будущая великая актриса в ее семье уже имелась — сестра Катрин, Франсуаза Дорлеак, подавала куда бо́льшие надежды.
— Настоящей актрисой из нас была именно она, — вспоминала Катрин о сестре в интервью журналу Psychologies. — Она училась на театральных курсах, а я нет. Она настояла, чтобы я тоже попробовала себя в актерском деле. Без нее я никогда не решилась бы выбрать эту дорогу.
Через три года после «Зонтиков» Катрин и Франсуаза вместе снялись в фильме «Девушки из Рошфора». Но премьеру Франсуаза так и не увидела. Она попала в автокатастрофу по пути в аэропорт, откуда должна была отправиться на показ ленты в Лондоне. Машина врезалась в столб и вспыхнула, как спичка. Двери заклинило, и Франсуаза сгорела заживо.
Спустя много лет Катрин попросила мэра Рошфора переименовать главную площадь города в честь Франсуазы — и отцы города ей не отказали. В 1996 году Денёв выпустила книгу о сестре «Ее звали Франсуаз», а в 2010 — вывела новый сорт камелий и назвала его «Франсуаза Дорлеак».
— Дав цветку имя той, кого я так любила, я пытаюсь утешить себя, — говорила актриса. — Такой глубокий траур, пережитый в юности, навсегда остается с тобой. Мы живем вместе с ушедшими — не так, как с живыми, но все-таки они рядом.
Соблазнительна, как грех
После «Девушек из Рошфора» она метнулась совсем в другую сторону и снялась в драме Луиса Бунюэля «Дневная красавица». Неожиданно повзрослевшая Катрин, которая совсем недавно появлялась на экране с бантиками в волосах, сыграла скучающую жену доктора, которая развлечения ради становится проституткой в БДСМ-борделе. Вот это поворот, Катрин.
— Я в этом фильме обнажилась — во всех смыслах, не только физически, — вспоминала эту работу Катрин в интервью изданию Independent. — Это было чудовищно тяжело. Мне казалось, меня просто используют
Я все время хотела поговорить с Бунюэлем о том, что это чересчур, но у меня не было к нему доступа, он почти не общался с актерами вне съемочной площадки.
Денёв едва дотянула до конца процесса, но, просмотрев черновой монтаж, не смогла не признать, что фильм вышел поразительно красивым.
Костюмами ее героини, Северины, занимался старый приятель Денёв, Ив Сен-Лоран. Они познакомились за три года до съемок «Дневной красавицы» — тогда Катрин заказала кутюрье платье для приема в Букингемском дворце. Теперь же Сен-Лорану пришлось создать целый гардероб, который одновременно говорил бы о благопристойности и развратности. В итоге получилась целая коллекция культовых вещей — черный виниловый плащ, который до сих пор идет нарасхват у роковых доминатрикс, глухое черное платье с белым воротничком, напоминающее о монастырской школе, и платье в стиле сафари.
«Соблазнительна, как грех, и неприступна, как добродетель», — говорил Бунюэль про образ Денев в своем фильме.
Сен-Лоран и Денёв работали и дружили до самой смерти дизайнера в 2008 году, и свою последнюю вещь Ив посвятил именно «сладкой Катрин» — уходя на покой в 2002 году, он преподнес ей вышитый золотом жакет.
Право на тело
1970-е для Денёв были насыщенными — она стала одной из первых европейских актрис, представлявших бренд Chanel, и моделью для бюста Марианны — символа Франции, который традиционно представляют красивейшие француженки. Снялась в «Тристане» Бунюэля, «Суке» Марко Феррери, «Дикаре» Жана-Поля Раппно — за эту роль она была номинирована на премию «Сезар».
— Это был хороший период: я была одинокая мать с двумя детьми. Было очень трудно. Много работы, много обязанностей. Но у меня хватало сил на все. И на профессию, и на детей, и на любовь, и на отношения. Какой-то очень интенсивный, счастливый и важный период, — вспоминала Денёв в интервью российскому журналу «СНОБ».
Актриса растила сына Кристиана от режиссера Роже Вадима и дочь Кьяру от актера Марчелло Мастрояни. Ни один из отцов ее детей не был ее мужем. Катрин приняла предложение руки и сердца лишь раз в жизни — и тут же об этом пожалела. Ее брак с британским фотографом Дэвидом Бейли официально продолжался семь лет, но на деле Катрин ушла от него через год после свадьбы, окончательно решив, что семья — это не для нее.
— В наше время, когда так легко развестись, брак больше не является институтом, который имеет реальное значение, — говорила она. — Мои отношения не длились долго. Я всегда бросала своих мужчин в разгар романа. Наверное, так я пыталась оградить себя от невыносимой боли
В 1971 году Денёв вместе со сценаристкой Маргерит Дюрас и писательницей Франсуазой Саган стала одной из «343 шлюх», подписавших манифест «Я сделала аборт» Симоны де Бовуар. В то время аборт был уголовным преступлением, за которое грозил тюремный срок.
— Я пережила такой опыт за четыре года до того, как аборты стали легальными, — говорила Катрин. — Для публичных людей это было труднее вдвойне, ведь сей факт всегда был «потайным уголком», который держал в страхе. Тогда запрет казался чудовищным. Я болезненно воспринимала то, что мое решение еще кто-то должен был санкционировать, ведь это — естественное право человека.
У Озона — как в инкубаторе
Киноиндустрия безжалостна к женщинам в возрасте — мало кто может похвастаться востребованностью после 50-летия. Денёв — одно из редких исключений. В 57 она снялась в «Танцующей в темноте» у Ларса фон Триера, который тогда был на пике популярности.
Два года спустя еще одна легенда арт-хауса, Франсуа Озон, пригласил ее в черный мюзикл «8 женщин», кастинг которого выглядел, как справочник див европейского кинематографа — Фанни Ардан, Изабель Юппер, Эммануэль Беар.
— Помню, в студии, где проходили съемки, у нас были одинаковые гримерки, одинаковые зеркала и даже одинаковые букеты в вазах, — рассказывала Денёв. — Мы чувствовали себя, как в инкубаторе. Зато Франсуа никто не смог бы заподозрить в каких-то предпочтениях. Мы были все равны. С нами он был предельно вежлив и терпелив. Только бедной Людивин Санье доставалось за всех нас. То, что Франсуа не мог сказать мне или Фанни Ардан, он шипел ей: «А ты хуже всех. Как я тебя ненавижу!» А потом шел к нам и говорил, какие мы гениальные и прекрасные.
Каждая из восьми женщин в фильме — не просто героиня, но архетип. Денёв досталась роль «матери» — властной главы семейства в леопардовом манто. Чтобы подчеркнуть эту архетипичность, Озон выбрал для каждой героини символ-цветок. Орхидею — для царственной Денёв, алую розу — для сексапильной Ардан.
— Каждая актриса у меня ассоциировалась с цветком, — говорил режиссер. — Я даже просил советов у Катрин Денёв, она обожает ботанику.
Не понимаю, как женщины живут после 45
Денёв много раз признавалась, что возраст ее совсем не страшит.
— В Америке все одержимы вечной юностью. Не понимаю, как женщины выживают там после 45 лет. Я только один раз в жизни хандрила насчет своего возраста — мне тогда было 32 года. Не надо бояться возраста, надо бояться быть скучными, вечно сердитыми и озлобленными на весь мир.
22 октября актрисе исполняется 76 лет, и у нее большие планы на жизнь. Только что вышел ее новый фильм «Правда», где она сыграла вместе с Жюльетт Бинош. На подходе комедия Дэвида Кавильоли «Ужасные джунгли» и драма Эмманюэль Берко «В его жизни».
А вот чего она точно не собирается делать, так это писать книгу воспоминаний.
— Моя история принадлежит не только мне, — сказала она в беседе с журналистом Independent. — Я веду дневник, но публиковать его — увольте. Слишком многих людей это может задеть. А боль, которую мы причиняем другим, уже не поправить.