О детстве и мечтах
«Поначалу все думали, что я буду актрисой: я никого не стеснялась, обожала быть на людях, в центре внимания. Одним словом, звезда! И, конечно, все время наряжалась. У нас на даче в Ольгино стоял старинный шкаф, где я откапывала „сокровища“ — бабушкины платья, дедушкины пальто — и приспосабливала их к своему гардеробу независимо от размера. А лет с 12 я постоянно придумывала образы для подруг и родственников — советовала, как повязать платок, с чем сочетать платье. Даже макияж и прически делала! Дошло до того, что я стала личным стилистом своего папы — он говорил, что я стригу не хуже его мастера, а тот, между прочим, считался лучшим парикмахером в городе».
Hello! , интервью Светлане Бондарчук, июнь 2018
О шарме
«Я уехала из СССР в 1976 году, закончив школу и отучившись 2 года в медицинском училище. На тот момент я знала по-английски всего 2 слова — hello и goodbye. До 1990 года я прожила на западе. Моим основным языком был английский. Я училась, работала, вела переговоры, разговаривала дома и с друзьями только по-английски. […] Вернувшись в Россию в 90-х, я с трудом понимала русскую речь, а особенно многие фразеологизмы. С этим связана одна смешная история.
В те годы я ездила за рулем сама и однажды, съезжая с Большого каменного моста, я не могла найти нужный мне поворот. Я спросила у другого водителя на светофоре, как мне найти поворот. Он ответил „Доедете до будки с мусором и повернете направо“. Я долго смотрела по сторонам и никак не могла понять, где же эта будка с кучей мусора, не понимая, что он имел в виду будку с полицейским. Мой русский язык восстанавливался долго.
Сейчас я могу говорить на русском языке спокойно, но конечно же коверкаю некоторые слова. У меня остался некий акцент, который нравится всем моим друзьям. То, как я произношу некоторые слова, придает мне особый шарм, некоторую изюминку, которую мне не хотелось бы терять, и часто я делаю это даже специально».
О русских дизайнерах
«Еще шесть-восемь лет назад их никто не воспринимал всерьез. Казалось, что в России они продаваться смогут, но уж никак не по всему миру. Тем не менее я старалась их поддерживать с самого начала. Русские дизайнеры очень талантливы и трудолюбивы. Когда они приходят ко мне, я сразу вижу, кто из них очень хорош, кто все еще растет, кому еще нужно время, но я их всегда поддерживаю. В последнее время многие стали невероятно популярны во всем мире, их вещи представлены в разных шоу-румах, в Harrods, на Net-a-Porter и т. д. И я очень ими горжусь, ведь я видела, как у них все начиналось».
О целеустремленности
«Помните «дольче» начала 1990-х? Девушкой Dolce была породистая сицилийка в идеально подогнанном по фигуре строгом черном пальто, туфельках на маленьком каблуке и с сумкой без лого и других опознавательных знаков. И тут захожу я в офис типичных итальянцев Dolce & Gabbana — вся в Chanel, даже в шляпке, и увешанная ювелиркой по принципу «все что есть — все на мне».
Глаза Доменико Дольче, когда он меня увидел, я не забуду, наверное, никогда! Он со мной даже не поздоровался, просто сказал менеджерам: «Эту тетку — выгнать!»
[…] Понурая, я отправилась на шопинг. В 1992 году еще даже монобрендов Dolce & Gabbana не было. Так что в каком-то бутике, которого теперь уже, наверное, и не существует, я купила себе то самое строгое черное пальто а-ля Моника Беллуччи, черные туфли на 7-сантиметровом каблуке и сумку, которую, кстати, храню до сих пор. На следующий день все это надела, распустила волосы, сделав самый простой прямой пробор, сняла всю ювелирку, кроме единственного кольца с изумрудом, и без предупреждения отправилась обратно — в шоу-рум бренда на piazza Umanitaria. […]
Я потребовала встречи с коммерческим директором бренда, и ко мне тут же вышли Давиде Черрути и Удо Вебер, которые проводили меня прямиком к Доменико и Стефано. О том, что произошло накануне и кто была эта странная русская женщина, все решили забыть и начать с чистого листа».
О характере
«Слово „нет“ было для меня как красная тряпка для быка. Видно, я родилась такой. Моя родная сестра, старшая, совсем другая: женственная, красавица, лучшая ученица в классе, она была создана для семьи. У родителей не было сына, у бабушек — внука, и поэтому меня решили воспитать сильной. Да и родилась я строптивой и неуправляемой. Папа говорил, что, если меня ночью выбросят из самолета посреди нигде и скажут в три часа дня оказаться в Ленинграде у Исаакиевского собора, я буду там стоять в нужное время. Во мне действительно заложена такая сила».
Об ощущении дома
«Эмиграция — страшная вещь, как развод. Человека, как дерево из почвы, вырывают из привычной среды. Прижиться где-то — очень тяжело, психологи говорят, что освоение новой среды длится не меньше трех лет. […] У меня долго не было ощущения дома, я много перемещалась: Италия, Канада, Америка. Но я всегда и везде пыталась создать подобие нашей ленинградской квартиры. В любом своем доме, куда бы ни переехала, я клала паркет. Я любила и люблю люстры, совершенно не могу жить без света. Мне нужно одеться, встать на каблуки, пойти по натертому паркетному полу, включить люстру, отразиться в зеркале в полный рост — и только тогда я готова выйти».
О дружбе
«После показа я всегда нахожу время, чтобы зайти за кулисы и поздравить дизайнеров. Сегодня, после многих лет работы, придя в шоу-рум, я могу сказать, что мне что-то не понравилось, попросить доделать и, конечно же, придумать эксклюзивные модели для ЦУМа. Джорджо Армани, Карл Лагерфельд, сестры Фенди — со всеми я дружу десятки лет. Познакомившись с Томом Фордом двадцать семь лет назад, я сказала: „Ты будешь великим“. Познакомившись со Стефано и Доменико, я сразу почувствовала себя как в семье. Они легкие, живут нормальной жизнью и шьют одежду, которая мне идеально подходит. Я амбассадор их бренда в России. А с Томасом Майером мы сидели за соседними столами в итальянском ресторанчике, и вдруг он говорит: „Не могу глаз оторвать от вашего кольца“. А через год Томас стал креативным директором Bottega Veneta. Со многими дизайнерами я пронесла дружбу через всю жизнь, а это не многим удается».
О моде и комфорте
«10 лет назад все бредили Juicy Couture. Сейчас же популярно все что угодно из кашемира. В России полюбили классику, простые вещи Loro Piana. Теперь это в нашей культуре. В путешествиях люди хотят чувствовать себя комфортно. А раньше я видела в аэропортах женщин на 11-сантиметровых каблуках — и моментально узнавала в них русских. Я просто обожала этих женщин».
О борьбе
«Кто-то плавает, кто-то лежит, кто-то курит марихуану, кто-то еще что-то делает, у каждого человека свой метод. Мой метод — я лежала в воде, вода мне помогала. Я наливала ванну или просто проводила 3-4-5 часов просто в воде. […] Если бы я не боролась, не находила новые возможности, новых врачей, новые какие-то лекарства, если бы я не делала то, что я делала, просто бы легла, то, естественно, я бы не жила больше.
А я хотела жить, у меня была еще дочь, которая совершенно не выросла, ей не было 25 лет. Нужно бороться до конца, никогда не надо сдаваться. Никогда. Каждый прожитый день для вас, для семьи — это еще один прожитый день. Даже если вам говорят, что пересадка костного мозга — это будет тяжело, и 6 месяцев вы будете в госпитале, непонятно, какой будет результат — всегда берите этот шанс, всегда боритесь».
