После инцидента аргентинская сторона предложила Анне Гудыно написать заявление в полицию. Она отказалась. Через сутки в фейсбуке Кирилла Паршакова появилось совместное видео пары, на котором оба в течение пяти с половиной минут объясняют, что случилось. Почти четыре минуты рассказывают, как любят преподавать и танцевать танго, как три года мечтали вновь выступить в Буэнос-Айресе, но не могли приехать из-за рождения ребенка, как несовпадение графиков с оркестром привело к «нервам и слезам».
Описание самого происшествия занимает 20 секунд. «Вчера мы немножко поругались за сценой. Нам очень жаль, что мы, точнее, даже я не смог совладать со своими эмоциями, люди увидели меня более или менее агрессивным и неправильно восприняли эти эмоции».
Это говорит Кирилл, Анна, улыбавшаяся до этого на протяжении всего ролика, кусает губы. Дальше оба, перебивая друг друга, рассказывают о том, что им «очень жаль, что это привело к дисквалификации (.) обидно, жалко, грустно, хочется рыдать… просто большая мечта не осуществилась…» (это Анна) и призывают других танцоров «контролировать свои эмоции» (это Кирилл).
Это.
Кирилл называет насилие словом «это» — и в видео, и в посте на своей странице в фейсбуке, сделанном по его мотивам. Он ни разу не произносит, что ему жаль свою жену. Жаль того, что он такой и ударил ее, а ей пришлось терпеть боль
Самое откровенное — его признание в том, что «мы, точнее, даже я не смог совладать со своими эмоциями», от которого Кирилл, впрочем, тут же открещивается, говоря, что люди, видевшие, как он бьет жену по лицу, просто неправильно все поняли.
За неделю видео танцоров посмотрели почти 80 000 раз и оставили сотни комментариев. Например, такие: «Не расстраивайтесь, это лишь пауза перед следующим прыжком, поругались — значит есть страсть в жизни, в танце, есть стремление, все к лучшему, просто примите то, что есть, и двигайтесь дальше». И такие: «Жизнь частенько проверяет наши союзы на прочность, а в творчестве это всегда чувствительнее, сильнее и больнее, увы… закон жанра». Были даже благодарности за откровенность, которые, к счастью, утонули в потоках здравого смысла — комментариях, на которые (в отличие от поддерживающих) Паршаков не отвечал. Те, где аргентинские коллеги-танцоры писали: «То, что вы делаете, это не танго. От MFT мы отказываемся от его действий. То, что вы называете „эмоциональным“, — это гендерное насилие» и «Насилие — всегда насилие, а не страсть. Если он сделал это один раз, он сделает это снова. Я хочу, чтобы вы могли обратиться за помощью и уйти».
Высказались о поступке Паршакова и публичные люди. Ксения Собчак написала в своем телеграм-канале слова поддержки Анне: «Нельзя терпеть, когда тебя бьют. Можно не говорить, но терпеть нельзя».
Президент Международной федерации аргентинского танго в России Юрий Деев в интервью каналу «360» заявил, что поддерживает дисквалификацию — и тут было мы, «феминистки, которых не приглашали в комментарии» (так в фейсбуке Паршакова высказалась одна из поклонниц пары), с надеждой навострили уши.
Кажется, вот оно. Вот он, тектонический сдвиг — защита жертвы более сильной стороной даже тогда, когда она сама не подает заявление в полицию и улыбается в камеру, кивая, когда ударивший ее человек произносит «нам жаль».
Но не случилось. Господин Деев всего лишь сказал, что своим поступком Паршаков подрывает дисциплину в спорте.
«Они, в принципе, муж и жена, как говорят, одна сатана — разберутся, но зачем это делать при всех и за границей, на международном чемпионате, на таком уровне».
Когда я слышу такие слова, я чувствую, что меня загоняют в угол. Мне как бы дают видимость защиты — и тут же ее отбирают. Говорят, что вроде как за меня — де-юре, но только до тех пор, пока меня (Анну Гудыно, двух жен актера Марата Башарова, которым он ломал носы, сестер Хачатурян, которых годами избивал и насиловал собственный отец, тысячи других российских девушек и женщин, которых ежедневно бьют отцы, мужья, братья — мужчины) бьют публично. Еще и не дай бог — в том месте, где сильнее всего надо держать лицо. Например, «на международном чемпионате, на таком уровне», как говорит Юрий Деев.
То есть если бы дело происходило на локальном конкурсе танцев, например, в городе Артём Приморского края — то и ладно? Если бы не аргентинские организаторы, ставшие свидетелями инцидента, то и пускай? Если бы дома, не при всех случились «нервы, эмоции, адреналин» и кулак в лицо — то порядок?
Разобрались бы — ведь разбирались же как-то веками (мой любимый аргумент).
Умыться, сунуть бумажную салфетку в нос, нанести троксевазин, тональный крем — и вперед, навстречу новым победам и посторонним людям, перед которыми ни в коем случае нельзя показывать, что у вас в семье что-то пошло не так. Традиция заметания свидетельств «неликвидных» отношений под ковер, необсуждения, молчания — вот даже Ксения Собчак говорит, что «можно не говорить».
Простите за тавтологию, но нет, нельзя. Нельзя ни терпеть, ни молчать. Нельзя не только ради себя — потому что это небезопасно, и в следующий раз человека, снимающего видео, рядом может не оказаться — а ради тех же девочек Хачатурян, за которых сейчас бьются адвокаты (на днях им вручили постановление об отказе возбудить дело против Михаила Хачатуряна, хотя следствие подтвердило факты насилия отца над дочерьми).
Ради девушек, которые вчера — например, вчера — столкнулись с насилием со стороны мужчины (по статистике, ему подвергается каждая вторая женщина в России), потом прочли в фейсбуке Кирилла Паршакова комментарий от одной девушки: «Ну ладно бы ладошкой… тогда еще можно», — и почувствовали липкий стыд за собственную слабость, обиду и слезы — ведь меня-то всего лишь толкнул, дал пощечину, пинка.
От другой: «Сколько здесь агрессии», — и снова этот заливающий стыд, ведь девушка не должна быть агрессивной, она должна быть женственной, мягкой. Откройте Яндекс и вбейте туда фразу «как не разозлить своего мужчину». В поисковой выдаче окажется 12 миллионов (!) ссылок; часть из них — на статьи во вполне приличных глянцевых журналах.
И последняя капля, ломающая хрупкое желание отнести заявление в полицию, решиться на развод, несмотря на то, что есть ребенок, произнести или написать слова «со мной так нельзя», выложить в паблик фото с синяками, последняя — рассуждения умного и адекватного человека о том, что главное — это не то, чтобы не бил. Главное — чтобы не за границей. Не дай бог, чтобы под софитами и взглядами иностранцев.
«Они, в принципе, муж и жена, как говорят, одна сатана — разберутся», — говорит Юрий Деев. Эти слова можно перевести. Знаете как? Вот так: ты одна
Мы не будем тебя защищать, даже если ты в нашем сообществе, потому что быть жертвой до сих пор позорно. Позорно быть не тем, кто совершил насилие, а той, кто закусывает губу на фразе «я не смог совладать с эмоциями».
Юрий Александрович, парируйте.
