О рок-н-ролле
«Я всегда ощущала очень сильное влечение и патологическое желание завладеть пространством. Даже совсем давно, когда мы с „Браво“ выступали в Лужниках на 100 тысяч человек перед футбольным матчем, у меня было это патологическое, рок-н-ролльное желание им овладеть. Такое, что мы даже начали бегать по огромной арене из конца в конец. Но песни рок-н-ролльные настолько коротки, что времени хватает только, чтобы добежать от одного конца до другого — и все. Овладеть мы не успели».
(Интервью Сергею Гурьеву, 1996)
О первом кастинге
«Мы встретились в метро. Я опоздала на 40 минут, как обычно — это моя плохая черта очень. И увидела, что стоит передо мной какой-то школьный ансамбль. Думаю: ну вот. Я сама, правда, молоденькая была, только что, можно сказать, из школы. Они меня прослушали, я спела импровизацию на блюзовую тему. И они присели как-то так, замолчали. Ничего мне не сказали, и я уехала. Подумала: „Ну, наверное, я не подошла“. А потом, когда я позвонила через две недели Жене [Хавтану, лидеру группы „Браво“. — Прим. Salt Mag], он сказал: „Что ж ты не звонишь, где же ты пропала?“ Я сказала: „Думала, вы меня не взяли, но на всякий случай написала слова — вот, ‚Жёлтые ботинки‘ называется“».
(«Ностальгия», 1988)
О страхах
«В жизни люди боятся очень многого. Не хочу сказать, что я очень смелая. Безусловно, чего-то я где-то боюсь. Но я в себе это убиваю. Убиваю не насильно, а естественным способом. Для того чтобы ничего не бояться, надо работать и делать то, во что ты веришь».
(Программа «Артист», 1989)
О собственной цельности
«Когда я уходила из „Браво“, стиляги писали мне: „Жанночка! Дорогая наша Жанночка, как ты могла нас, стиляг, предать и бросить? Мы тебе этого не простим!“ Мне горько было читать это. Но я понимала, что письма написаны теми, кто хочет, чтобы я не менялась и оставалась такой, как они. Но я не могу остановиться. Если им нужно — пусть идут за мной следом, а не я за ними.
Я не осуждаю тех, кто тиражирует свой успех и не хочет попробовать себя в новом качестве. Я же пока ни в чем себе не изменила. Думаю, так будет всегда, чего бы это ни стоило
Когда еще начинала в „Браво“ и выходила на сцену никому не известной, мне говорили: „Ну-ка, давайте переодевайтесь!“ А я отвечала одно и то же: „Знаете, или я вообще не выхожу, или только в этом костюме“. Что хотите со мной делайте, по-другому не будет».
(«Кругозор», 1990)
О личном
«Как у большинства людей нашей планеты, моя личная жизнь в полном порядке. Я способна принимать и дарить любовь. Но замуж за землянина я никогда не выйду. Я общаюсь с марсианами по внутренней связи».
(«Комсомольская правда», 2003)
Об Алле Пугачевой
«В детстве я слышала песню „Арлекино“ и, когда росла в лесу сибирском, громко там пела: „Ах-ха-ха-хоу!“ После этого для меня было большим счастьем познакомиться с Аллой Борисовной. Я знаю, что существует такая легенда, будто Алла Пугачева выжила меня из страны — это совершенная неправда, а даже если бы это и было так, мне было бы чем гордиться. Но я сделала это [уехала в США] сама — прошел первый виток моей юности, мне надо было устраивать свою личную жизнь, и так сложилось, что она была там. Я получила очень хороший опыт: например, научилась говорить по-английски с хорошим таким бруклинским акцентом».
(«Большая стирка» с Андреем Малаховым, 2005)
О жизни в США
«Я вам могу сказать, что вначале — когда я сюда приехала по велению сердца — я вообще решила со своей карьерой покончить. Впала в меланхолию. Вернее, в общем, мне было не до песен — но моя душа всегда поет. Потом я немножечко заскучала, и меня пригласили работать в русский ресторан. Я с удовольствием туда пошла и делаю там свой перформанс с большим удовольствием. Люди, которые там работают, полюбили меня всей душой. Кроме того, я исполняю песни из репертуара советских эстрадных певиц. Для меня это тоже довольно интересно.
Допустим, песню «Школьница» я пою по-своему, или там «Желтые тюльпаны»… Многим певицам Советского Союза, думаю, будет, наверное, очень приятно, что я здесь пою их песни, а тем более — композиторам. Здесь это, как говорится, хорошо идет, люди любят это.
Новые эмигранты, которые приехали недавно, меня еще по Союзу знают, а те, которые здесь давно живут, меня тоже принимают, потому что я здесь уже как бы стала звездой в среде русской эмиграции. Ну, не такой большой, как Любовь Успенская или Михаил Шуфутинский, но и не маленькой — скажем так. Люди приходят к нам в ресторан, слава богу, бизнес идет…»
(«Московский комсомолец», 1992)
О русских женщинах
«Русская женщина — это наша любимая женщина, самая главная женщина, самая красивая, трепетная, терпеливая, модная. От моей мамы у меня простая доб-ро-та. Вот я — добрая девушка».
(НТВ, 1999)
О неприятных моментах в жизни
«Сердца подлых людей сгорают перед огнем чужой славы — они клевещут на них, сами будучи неспособными подняться до такого высокого положения. А кроме того, Земля обременена весом дураков и болванов, которые есть животные в форме людей. Что я могу? Понимать это и не ходить туда, где почитаются глупцы».
(«Кухня», 2006)
О вещи, без которой нельзя обойтись
«Вот винтаж-магнитофон (показывает кассетный плеер. — Прим. ред.) — друг и товарищ Жанны Агузаровой, прадедушка Instagram и всех девайсов. Вот тут находится великолепная волшебная магнитофонная лента — магическая и очень притягивающая. Я до сих пор ею пользуюсь, там очень приятный такой теплый саунд. Я записываю [на нее] свои кастинги и без этого не хожу никуда».
(Vogue, 2019)
