«Мне кажется, что женщины должны быть женщинами, а мужчины — мужчинами»
— Вы играли генерала Корнуэлла в «Лире», играете Тузенбаха в «Трех сестрах». Чем вас привлекают мужские роли?
— Мне вообще близка мужская психология — холодная, четкая и прямолинейная. В Тузенбахе — в первую очередь, его глубина и то, что он не позволяет себе «проявляться». Он, как настоящий мужчина, не позволяет себе унизить женщину чрезмерными проявлениями [чувств], чтобы не поставить ее в неловкое положение. Вообще, мужская психология чрезвычайно привлекательна, хотя она бывает разной, в том числе истерической и жесткой, но мне это ближе, чем женские проявления, диктуемые в первую очередь эмоциями, а не разумом, честно. Это не значит, что я какой-то «лесбийской направленности» — совсем нет. Я просто стараюсь мыслить по-мужски — мне кажется, это помогает, особенно в бизнесе.
— А фемповестка вам близка?
— Вообще нет. Мне кажется, что женщины должны быть женщинами, а мужчины — мужчинами. И чем больше женщины будут женщинами, тем больше мужчины будут совершать поступки.
— Перед премьерой «Портфолио» в Ленинград-центре вы написали в Instagram режиссеру Феликсу Михайлову: «Фил, умеешь ты встряхнуть артиста». Что он такого с вами делал?
— Были экстремально сжатые сроки выпуска постановки, а передо мной были поставлены сложные задачи: освоение нового для меня жанра — мюзикла (или шоу), что требует серьезной физической и вокальной, не в последнюю очередь, подготовки, и в то же время вплетение в него драматической и смысловой составляющей, связанной с монологами Мейерхольда.
«Я никогда не притворяюсь»
— Два года назад вы говорили, что качества, которые в нашем обществе принято считать мужскими, — быстрое и уверенное принятие решений, то самое «махание шашкой» — сильно мешали вам в жизни. Что «женщина должна хотя бы притворяться, что она слабая, ничего сама не может, хотя на самом деле может все». Сейчас вы можете сказать, что притворяетесь, и считаете, что так проще?
— Если говорить о бытовых делах, то я достаточно самостоятельна. Если же говорить о жизни в целом, то я экстремально слабый человек. Вся моя кажущаяся сила — это, скорее, защита от внешнего мира. Я достаточно закрыта и аутична по сути своей, а профессия предполагает экстравертность. Это сложно. Хорошо, что [в моей жизни] появляются люди, рядом с которыми я могу позволить себе быть слабой.
Есть, наверное, всего пара человек, которые знают, какая я на самом деле, и рядом с ними я могу расслабиться по-настоящему. Это круто.
— Еще вы говорили о себе так: «Дурной характер — это не подарок, но лучше быть такой, чем никакой». Зачем тогда притворяться?
— Я никогда не притворяюсь. Очень сложно быть не собой — это вранье, а вранья я не люблю, особенно в таких вещах. Говоря о дурном характере, я, скорее, имею в виду, что характер у меня независимый, упорный, властный отчасти. Это не плохо и не хорошо, это просто есть. Если бы не мой характер, я никогда бы не добилась и половины вещей, которые сейчас имею. Конечно, с близкими людьми надо держать себя в руках, чтобы не делать им больно, не травмировать, не давить на них. Это то, чему я учусь.
— Что может вывести вас из себя?
— В работе — непрофессионализм. В обычной жизни — хамство, демонстрация власти на местах: когда у человека есть маленький участок власти, и он хочет им воспользоваться — будь то охранник в магазине или женщина, связанная с документами, которые тебе надо оформить. На меня они, когда начинают показывать свою властность, действуют как красная тряпка на быка.
— А какие люди вам нравятся?
— Мне нравятся люди закрытые, сложные, ироничные. Честные, сохранившие настоящесть и не играющие в жизни. И талантливые, конечно.
«Я не тот человек, который делает за бабки все что угодно»
— Вы можете делать то, что вам не нравится? Ну, например, вы прочли сценарий, вам он не близок, или видите, что режиссер ведет себя не очень профессионально, — будете работать?
— Я никогда не соглашаюсь на участие в проекте, если считаю, что режиссер непрофессионален — потому что не смогу работать, это будет для меня мучение. Конечно, бывает, ошибешься после проб, но такое бывает крайне редко. Я не тот человек, который идет на компромиссы в профессии или делает за бабки все что угодно. Поэтому нет, если сценарий или режиссер мне не нравятся, работать я не буду.
— Что еще может заставить вас отказаться от проекта?
— Что угодно: некачественный сценарий, продюсерская команда, которая будет резать все идеи, партнер, с которым, я знаю, мы не сойдемся; просто отсутствие времени. Я вправе выбирать проекты, потому что моя актерская судьба складывается так, что я достаточно востребована.
— Вы как-то сказали, что артист не в состоянии адекватно оценить себя со стороны. Почему вы так считаете?
— Потому что актерская природа очень… женская по сути. И основана на нарциссизме. Артист имеет некое идеализированное представление о себе как о человеке, в первую очередь, и представление о своих возможностях. Это не всегда адекватно, как мы знаем, с точки зрения и человеческой, и актерской, поэтому для того чтобы объективно оценить артиста, есть режиссер.
— Однажды вы даже назвали актерство «совершенно глупым, нелепым, идиотическим трудом, портящим здоровье и нервную систему». Почему?
— Потому что артистов так учат, особенно в нашей стране, что ты не с собственной органикой работаешь, а должен уметь так раскачивать свою нервную систему, чтобы в нужный момент и подпрыгнуть, и пострадать, и посмеяться, и поплакать. И типа это не ты сам, а некий персонаж, который совсем иной, а тебе надо в него «погрузиться». Когда ты много лет этим занимаешься, в какой-то момент начинаешь терять рамки адекватности — перестаешь быть собой.
Мы — «продавцы воздуха», наш труд сиюминутен и не имеет фактических критериев качества. И в случае если ты работаешь с никудышными режиссерами много лет подряд, то это вообще превращается в какой-то ужас.
Поэтому в 99-ти процентах случаев это нелепый труд. Иногда тебе везет, и ты работаешь в чем-то качественном, и тогда это помогает тебе оставаться артистом с большой буквы. Но это нечастая ситуация.
— После выхода «Содержанок» вы сказали, что в российских сериалах и кино сейчас очень много несвободы, и это катастрофа, потому что «ни актер, ни режиссер не могут показать человека в том проявлении, которого требует драматургия». Вы помните момент, когда четко почувствовали на себе, что все, рамки стали узкими? В чем, по-вашему, дело?
— В том, что когда мы играем какие-то роли, мы говорим о живых людях, а у живого человека бывают очень разные проявления — и положительные, и отрицательные, и грязные. На федеральных каналах мы не всегда можем говорить без цензуры, потому что там есть «12+», «16+», поэтому, конечно, есть и несвобода. Снимая кино для ТВ, в основном делают «доброе кино про добрых людей», а это так скучно. В первый раз эту несвободу я ощутила в первой части «Преступления» (сериал режиссера Максима Василенко, вышел на телеканале «Россия 1» в 2016 году. — Прим. Salt Mag), когда у меня не было возможности закурить сигарету в кадре — я могла только повертеть ее в руках. А моя героиня, по сюжету, бросает курить, и курить ей очень хочется. Поэтому, когда она попадает в очень нервную ситуацию, она закуривает. А мы не могли этого показать. Во второй части проекта я выторговала себе такую возможность, чему очень рада, потому что это было не курением ради курения, а действием, которое помогало вскрыть нервную сущность героя.
Я уже не говорю про секс в кадре, который на федеральных каналах просто невозможен, а ведь сексуальная природа отношений — это то, что иногда определяет человека.
Сейчас, к счастью, появились платформы вроде Start, на которых мы имеем возможность говорить без цензуры — на настоящем языке настоящих людей. Это то, с чем работают во всем мире. И я думаю, что с появлением у нас таких платформ и видеосервисов для современного российского мейнстрима сейчас появились большие возможности.
— В «Содержанках» есть эпизод, в котором ваша героиня приходит на мероприятие «по работе» и танцует так, как говорят, будто на нее никто не смотрит. У вас бывает желание оторваться, сделать то, чего раньше не делали? Как вы его реализуете?
— Это немного сложно в контексте медийности, потому что очень редко бывают ситуации, когда на тебя никто не смотрит. Поэтому в последнее время такие вещи со мной случаются все реже и реже — могу так себя вести только сама с собой или с очень близкими друзьями, когда больше никто не видит.
Почувствовать себя свободным, когда тебя при этом фотографируют на телефон, очень сложно. А главное — не хочется, потому что всегда есть ощущение, что за тобой подглядывают, вторгаются в личную зону.
— Что для вас значит выход из зоны комфорта?
— Некоторое время назад я поставила себя в такую ситуацию — выхода из зоны комфорта по всем статьям. И это правильно, потому что позволяет очень мощно развиваться. Например, участие в [театральном ревю] «Портфолио» — тоже выход из зоны комфорта, потому что для меня это совершенно новый жанр, которому я не обучена, и который требует большого приложения энергии, времени и сил. Но это позволяет учиться — а я считаю это самым главным и в профессии, и в жизни.
«Для меня одеться на выход — целый квест»
— Несколько лет назад вы говорили, что в моде у вас был период увлечения Японией, потом вы одевались «в быту — спортивно, а на выход — более консервативно». С тех пор что-то изменилось?
— Я сейчас в жизни одеваюсь в то, что удобно. Для меня одеться на выход — целый квест: я не очень люблю тратить на это время, хотя, конечно, понимаю, что это нужно. Я бы сказала, что стараюсь одеться элегантно, но с изюмом. Мода для меня — это, в первую очередь, ощущение себя. В последнее время у всех появилось какое-то такое мнение, что я стала одеваться более стильно — наверное, дело в том, что у меня просто изменилось внутреннее восприятие, подход к самой себе. Мне кажется, стиль — это, прежде всего, личность. Если кто-то говорит, что ты — икона стиля, это больше говорит о тебе как о личности, чем о модно одевающемся человеке.
— А, например, на Midnight Summer в Москве или на фестиваль Burningman как бы оделись?
— Я бы пошла в чем угодно — просто посмотреть, как народ одевается, потому что для меня самой вот эта карнавальная история жизни — непривлекательна.
— Если у вас есть свободное время, потратите его на книги или сериалы? Что последнее смотрели и читали?
— Сериалы. Сейчас смотрю финальный сезон «Игры престолов», но, скорее, потому, что все смотрят, чем потому, что мне очень хочется (Смеется.) Читать люблю эзотерическую литературу.
— Актриса или режиссер? Если когда-нибудь решите снять фильм, о чем он будет?
— Скорее, продюсер. Я думаю, это будет подростковое кино, какая-нибудь очень артовая страшилка.