Чужое тело: Саша Сергеева — о том, как выжить в модельном бизнесе с неизлечимой болезнью

Как тебя занесло в модельный бизнес?

Это была мамина идея. Она в детстве записала меня в модельную школу Зайцева. У меня об этом такие воспоминания: мы ставим сценку, где нужно сыграть цыплят, и меня не выбирают главным цыпленком — им становится девочка с каштановыми волосами. Я расстроена. Моим первым фэшн-шоу был показ дизайнера Osman — спустя семь лет в Лондоне я снова работала на него. Подростком мне пророчили модельную карьеру — поезжай за границу, ты создана для Yohji Yamamoto, бла-бла-бла. Но я не разбиралась в моде и послала все это к черту.

Как-то мы с мамой сидели в «Шоколаднице», к нам подошел представитель агентства и сказал маме: «Вы не против, если ваша дочь будет работать моделью?» Мама согласилась. Мне было 15. В студии мы начали снимать тестовые фото. Помню, на меня все время кричали, что я бревно и не умею двигаться. В первую же съемку меня стали снимать нагишом, было очень неловко, я прикрывала грудь рукой, в итоге, чтобы я не мучилась, на грудь мне положили гирлянду. Не понимаю, как в 15 лет можно работать моделью — ты вообще не знаешь и не понимаешь свое тело, не умеешь общаться с людьми и не в курсе, для кого этот бизнес вообще существует. Я не хотела заниматься модой, меня бесило все, что связано с этой сферой. Потому что работа модели — это вечное ожидание. Ты ждешь, пока тебя накрасят, ждешь, когда после кастинга тебе ответят, ждешь, ждешь и ждешь, и от тебя совершенно ничего не зависит. Видимо, я тогда еще не созрела для этой работы.

Dear Diary: «4 утра. Лондон. Я просыпаюсь от того, что не чувствую ног ниже тазобедренного сустава. Их просто нет. У меня начинает неметь спина и руки. Я пишу своей подруге Кате сообщение: „Пожалуйста, приезжай, я не знаю, что со мной происходит, отвези меня в больницу!“ Я не могу заснуть. Я лежу и плачу от болей, которые захватили все мое тело» (из дневника Саши)

Что заставило тебя прекратить модельные мучения?

После школы я поступила в МГИМО, и мама от меня отстала. Для меня тогда было важнее получить образование. В агентстве терпеливо ждали, что я изменюсь, одумаюсь и вернусь на подиум. Я работала в гостиничной индустрии, в отделе маркетинга, потом перешла в IT-стартап и даже дошла до того, что начала разрабатывать сайты и крепко подружилась с ребятами из Microsoft. Это было как раз на заре того хайпа в IT, когда начался бум женщин-айтишниц. В команде была я и 120 мужиков. Всем это нравилось, мне — нет. Я умирала там каждый день. По факту вроде бы все было хорошо — я жила со своим парнем, стабильно зарабатывала — но мне все время было некомфортно. Я понимала, что не в своей среде — я читала не те книги, смотрела не те фильмы, не так одевалась. Была не там, где нужно.

Я рассталась с парнем и уехала к друзьям в Лондон. Почти все модели начинают карьеру с того, что переживают какой-то коллапс: расставание, потерю близкого, безденежье. И случается бегство — и мое бегство было клевым. Я влюбилась в Лондон и стала думать, как тут остаться. Я постучалась в модельное агентство и получила работу на год. Жалею ли, что начала так поздно? По крайней мере, я сделала это осознанно и кайфую от этого решения, потому что совсем по-другому стала относиться к работе моделью. Это было два года назад.

Dear Diary: «Я в инвалидной коляске. Мне больно даже сидеть. Катя завозит меня внутрь больницы, нам преграждают дорогу люди. Катя кричит: „Дайте дорогу беременной женщине!“, все отступают. Мы начинаем нервно смеяться, потому что Катя меня роняет. Правило: когда вы везете инвалидную коляску, вы должны нажимать на ручки с двух сторон, а то срабатывает тормоз на одном из колес. Катя роняет меня второй раз, но второй раз так же героически меня поднимает. Она научилась пользоваться коляской, а я — смирно сидеть, не плакать и улыбаться нашему геройству»

Как диагноз изменил твою жизнь?

Не могу сказать, что сильно. За это время, несмотря на лечение, я в общей сложности провела в Москве не больше двух месяцев. Каждую пятницу я колю себе лекарство. Сегодня как раз пятница — я укололась, меня шатает, я не могу сосредоточиться, тело будто не мое. Вообще, странно, как моя иммунка может сойти с ума и уничтожать свое же тело как инородное. Как вообще такое возможно? Я не люблю пятницы и стараюсь отдыхать. Мне помогает лечение, но все равно — я думаю о болезни каждый день. Иногда я чувствую себя хорошо, но в другой раз болит нога или рука, хотя за это время я привыкла к болям. Когда я вспоминаю, что я там, где хочу быть, и делаю то, что мне нравится, диагноз уходит на второй план.

Как тебе удается следить за здоровьем, позируя по 13 часов в день?

Иногда ты работаешь каждый день с перерывами на короткий сон, а иногда сидишь дома неделями. Если ты втягиваешься в работу, то на третий день плотных съемок ты уже не замечаешь, что почти не спал. Как-то мне позвонил врач и сказал, что меня могут включить в экспериментальную программу по испытанию некой сыворотки, и мне нужно лететь в Москву. И вот страшный выбор — меня утвердили на Парижскую неделю моды, но надо ложиться на лечение. У меня давно была мечта — сделать кутюр, и вот я звоню агентам и прошу перенести меня на Лондон. Не получается? А на Нью-Йорк? Я сидела у врача, и мне было глубоко плевать на то, что мне будут делать новую химию. Морально я никак не могла принять тот факт, что чего-то не могу делать. Даже спортом я занимаюсь в прежнем режиме, хотя нужно беречь суставы. Мне ни в коем случае нельзя ходить на каблуках, а я это делаю регулярно. Посмотрим, что будет.

Dear Diary: «Я лежу на кушетке. Приходит врач, и происходит диалог:

— Что вас беспокоит?

— Вы знаете, у меня сегодня отказали ноги и сейчас продолжаются боли. — Единственное, что мы можем сделать — дать вам три таблетки парацетамола. Вам лучше записаться к GP (участковый врач).

На этом заканчивается наше посещение госпиталя. В Лондоне легче умереть, чем получить помощь. Я люблю Россию, потому что здесь все решают прекрасные знакомства и связи»

Наверное, мне нужно больше заботиться о здоровье. Если б я была адекватным человеком, то все бросила и осталась в Москве. Все мамины подруги ее ругают — зачем ты отпускаешь больную дочь? Но я счастлива оттого, что могу путешествовать. Сейчас я возвращаюсь из Китая в Москву и сразу ложусь в больницу — уйду из жизни на несколько дней. Хотя и больница стала уже частью моей работы. В прошлую госпитализацию мне нужно было сделать снэпы (набор фотографий модели без макияжа, как правило, в черном купальнике и на каблуках с разных ракурсов — прим. Salt Mag) для участия в Неделе моды — меня пришла навестить подруга, и вот мы в больнице делаем снимки. На заднем плане — больничный коридор, люди в халатах и лысые после химиотерапии дети. Сейчас я ложусь в больницу на химию раз в полгода, и все более-менее ровно.

В чем твой «стержень», и как ты переживаешь отказы агентств?

Ха, да я топ по количеству отказов. У меня нестандартная внешность, и очень сложно конкурировать с коммерческой внешностью других моделей. Как это выглядит? Ей 16, у нее большие глаза, каре и симметричное лицо — это типаж, который всегда заходит. Я два года в этой сфере и честно признаюсь себе: будь я дизайнером, вряд ли взяла бы себя на съемку каталога. Меня как-то утвердили на съемку каталога свадебных платьев — я снялась, и потом клиент связался с моим агентством на тему: «Вы не могли бы нам подобрать другую девочку? С этим лукбуком у нас ничего не продается».

Dear Diary: «Говорю ли я что-либо агентству, что со мной что-то не так? Нет. И только надеюсь на то, чтобы мне не поставили работу или кастинги. Ведь модели — это роботы, у которых не должно быть плохого настроения, проблем со здоровьем. Честно сказать, я просто испугалась, потому постепенно стала осознавать, что теперь я очень уязвима и от меня вряд ли что-то зависит»

Ну да, я не могу рекламировать массовые товары, но я прикольная, и со мной классно проводить время. Я веселая, а среди моделей это большая редкость, они постоянно ноют. Не понимаю — почему? Я могу впечатлять вживую. Меня никогда не утверждают по фото, но когда я прихожу лично и начинаю общаться с людьми, меня сразу берут. Я всегда была позитивным человеком, а сейчас я еще более позитивна, потому что могу ходить. Просыпаюсь — о, я еще могу встать с кровати! Радуюсь каждому дню, и люди это чувствуют.

Поэтому, когда в моей жизни возникает очередная неудача — например, когда говорят: «Ты через полгода сядешь в инвалидную коляску», — я не верю. Прошло два года, я до сих пор хожу по подиуму. Хотя в голове сидит мысль о том, что это мой последний показ, и организм в любую секунду может мне сказать «нет».

Болезнь тебе доставляет физические неудобства на съемках?

Когда я летала в Италию на съемку для L’Officiel Малайзия, у меня случился приступ. Это называется «вспышка» или более красиво — «летучие боли». Боли были в ногах, одна ступня распухла на два размера, и я не могла влезть в реквизитную обувь. Зато обхождение было на высшем уровне — за мной приехал личный водитель, меня привезли в отель и предложили на завтрак просекко, а мне же нельзя. И вот водитель звонит в агентство и говорит: «Боже, она отказалась от просекко — что мне делать?» Я лежала в отеле и думала, как начать двигаться, когда тело отказывалось. Съемка была мучением, все время казалось, что вот сейчас я не смогу поднять руку или влезть в платье Celine. В какой-то момент рука действительно отказалась подчиняться. Еще у меня были жуткие прыщи — каждый раз последствия химиотерапии проявляются по-разному: то волосы выпадают прядями, то ногти ломаются. И вот — прыщи, распухшие ноги, неподвижная рука — я супернеуверенная.

Dear Diary: «Я живу более-менее обычной жизнью, но вы можете быть уверены, что в моей сумочке всегда лежит шприц, и, возможно, мне нужно будет удалиться в туалет и произвести свой еженедельный ритуал, если день и дата подошли»

Хотела бы ты заниматься поддержкой и просвещением в области борьбы с ревматоидным артритом?

После того как я совершила этот каминг-аут, я общаюсь с людьми, которые больны РА. Конечно, я изучила свою болезнь и хочу помочь им. Невозможно объяснить окружающим, что такое вообще БОЛЬ, что чувствуют люди с РА. Скорее всего, я посвящу свое будущее борьбе с этой болезнью и просвещению в этой сфере — буду подключать специалистов к консультациям, искать новые средства лечения, буду вести лекции и просто буду тем, что не могло существовать в таком сочетании — модель + РА.

Как возникла идея Telegram-канала Fabb Model’s Life ?

Я завела канал потому, что устала всем друзьям дублировать истории из своих поездок. Им понравилось. Я борюсь за позитив и транслирую его в канале — жизнь должна быть клевой.

Сколько может продолжаться карьера модели? Тебя беспокоит возраст?

Сколько угодно. Ты можешь находить своих клиентов всю жизнь, все зависит от того, как ты выглядишь и каков твой типаж. Я ужасно беспокоюсь по поводу возраста. Все время вру — говорю, что мне 20. Я устала слышать в ответ: «О, тебе 25? А я думал 19». Когда ты идешь на кастинг и видишь в анкете, что всем участницам по 16–17 лет, то думаешь — твою мать.

Даже в свои 25 я все равно чувствую, что на своем месте. Я наблюдаю за тем, что происходит с девочками в их 16 лет — они в суперстрессе, такие слабые, без поддержки и страдающие от одиночества, потому что в этом бизнесе можно запросто сдохнуть от разочарования. Люди — это очень социальные существа, и жизнь моделей в этом плане похожа на школу — есть крутая тусовка, с которой все хотят дружить, а если ты изгой или интроверт, то тебе конец.

Ты пьешь антидепрессанты?

У меня нет депрессии. Я не знаю, что это такое, и не буду себя причислять к ее обладательницам. Да, я прохожу социальный опросник каждый раз, когда приезжаю в Москву и ложусь на лечение. Например, там всегда есть вопрос: «У вас снижается уровень сексуальной активности после химиотерапии? Оцените по шкале от 1 до 10». Ну, иногда я не могу шевелить ногами, пусть будет 6. Мой любимый вопрос: «Возникают ли у вас проблемы с огородничеством?»

Честно, когда у тебя вспышка, — жить не хочешь, прям сейчас бы и сдох. У таблеток, которые я принимаю, есть побочка — суицидальные мысли, но я это отслеживаю и знаю, что это не мое. Но на самом деле невозможно все время быть счастливым — это ненормально. Нормально иногда испытывать грусть, но не углубляться в нее и не становиться ею. Например, меня радует один из бонусов моей болезни — если я получу инвалидность, то все визы будут бесплатными. Привет, путешествия.

Dear Diary: «Что происходит вокруг меня? У всех кипит жизнь, ты все так же ходишь на тусовки, но уже не пьешь шотики из „Симачева“, забыла, что такое коктейль „Руж“ в „Стрелке“. Ты теперь не такая, как все, и не в хорошем смысле этого слова. Ты теперь обращаешь внимание на тех, кто едет в инвалидном кресле, идет с палочкой. Ты начинаешь орать на друзей, если они видят по твоим глазам, что тебе больно, но ты не хочешь, чтобы тебя жалели. Ты начинаешь принимать, что ты болен и зависишь от таблеток. Ты пытаешься не плакать, когда видишь, что у тебя деформировался мизинец или съехали немного вбок пальцы на ногах. Ты бросаешь вызов этой болезни и каждый раз пытаешься смеяться над тем, когда в самый неудобный момент у тебя может отказать рука или нога или пальцы, или опухнуть ноги. Ты теперь никогда не знаешь, будет ли завтра у тебя болеть что-то или нет. Ты теперь просто пытаешься объяснить всем тем, кто вокруг тебя пребывает в плохом настроении, что они должны радоваться, потому что они могут просто взять и побежать»

*Ревматоидный артрит — заболевание суставов, при котором разрушаются хрящевые ткани и часть кости. Суставы деформируются, опухают, теряют подвижность. Причиной заболевания служит аутоиммунное нарушение. Болезнь развивается медленно, но проявляется резко. Неизлечима.