Важное отличие «Песни льда и огня» (а сериал «Игра престолов», напомним, является кавер-версией этой песни) Джорджа Р. Р. Мартина от многих других фэнтезийных эпосов заключается в том, что почти каждый герой в ней, что называется, со справочкой. Поэтому самые настоящие врачи вот уже восемь лет ставят героям диагнозы. Хотя делать это без личной встречи с пациентом и его согласия непрофессионально и неэтично. Но кого это останавливает в мире, где благодаря «Игре престолов» даже медиевисты вернули себе былую сексуальность?
Кстати, подписчиков HBO (54 млн) и Netflix (62 млн) в США примерно столько же, сколько людей, жалующихся на те или иные психические расстройства. Среди взрослых американцев таковых насчитывается 46 млн, среди детей и подростков — 21,4%, но в силу специфики опросов точных цифр по молодежи нет. Если эти множества пересекаются, то запойная любовь к сериалам — знак того, что и с вами что-то не в порядке.
Не будем злорадствовать на тему того, что у Джона Сноу — сезонные аффективные расстройства, проявляющиеся зимой, а у Тириона Ланнистера — истерическое расстройство личности. Лучше расскажем о тех героях «Игры престолов», по историям болезни которых можно гадать, чем закончится сериал.
Мелисандра: никтофобия
Красной жрице, по словам сыгравшей ее актрисы Кэрис ван Хутен, было 400 лет, но страдала она от самой что ни на есть детской болезни — никтофобии. И это вовсе не страх ничего в жизни не добиться, как у вас сейчас. Другое название никтофобии — скотофобия или боязнь темноты. Все дело в том, что жрица служила Владыке Света, а во мраке живет его вечный враг — Великий Иной. Поэтому в книгах Мелисандра никогда не спит больше одного часа в сутки, а в сериале ее покои всегда освещаются так хорошо, как будто за коммуналку все еще платит Станнис. «Ночь темна и полна ужасов», — повторяла Красная жрица. Но умерла на рассвете.
Серсея: хронофобия
В XX веке машины взяли на себя многие из хлопот людей, чтобы те смогли побольше рефлексировать и переживать экзистенциальные кризисы. А на случай, если кто заскучает, социолог Роберт Мертон описал такое страшное явление, как самосбывающиеся пророчества. То есть пророчества, которые исполняются лишь потому, что люди о них знают и корректируют свое поведение в надежде от этих самых пророчеств спастись. Яркий пример хронофобии — страха перед временем, будущим и наступлением определенных событий — это, конечно же, выпивоха Серсея Ланнистер. В детстве она и ее подруга Мелара Хезерспун сходили на сеанс гадания к ведьме Мэгги Лягушке, и Серсее та напророчила кучу разных бед, а Меларе — спокойную жизнь, которая, впрочем, скоро оборвется. И так и получилось: напрямую это не описывается, но Серсея, судя по всему, в тот же вечер сбросила Мелару в колодец, чтоб той неповадно было думать о свадьбе с Джейме.
Призрак школьной подруги впоследствии даже являлся Серсее во время ее знаменитого дефиле по Королевской гавани. А все прочие пророчества Мэгги сбылись с удивительной точностью. Серсея действительно не вышла замуж за принца, потому что ее взял в жены король. У нее действительно было три ребенка — и не от Роберта Баратеона, а от брата Джейме. И все они действительно погибли. Теперь осталось исполниться двум самым главным заветам Лягушки. Во-первых, должна прийти более молодая и красивая королева и забрать трон. И хотя тут все косятся на Дейенерис, уместно вспомнить, что в первой серии первого сезона «Игры престолов» Серсея очень высоко отозвалась о внешних данных Сансы Старк. А во-вторых, Серсею должен задушить валонкар — но об этом мы уже писали так часто, что нет сил повторяться.
Бран Старк: алекситимия
Нас, как и вас, бесят шутки про то, что у мальчика, который выжил, нулевая эмпатия и синдром Аспергера, потому что шутить тут не о чем. Но раз взялись ставить диагнозы персонажам сериала, то хоть привлечем ваше внимание к алекситимии — заболеванию, в борьбе с которым могут помогать окружающие люди. Алекситимия — неспособность выражать словами эмоции и сложность с идентификацией как своих, так и чужих чувств.
В прошлом сезоне сериала Брану Старку здорово досталось от фанатов за один диалог с Сансой. Чтобы показать сестре, что он может заглядывать в чье угодно прошлое, трехглазый каркуша выбрал самый страшный день в ее жизни — свадьбу.
«Ты была очень красива в том платье», — сказал младший брат. После чего зрителю показали флэшбэки событий, о которых все нормальные люди уже не первый год пытаются забыть: свадьбу Сансы и Рамси Болтона в Богороще Винтерфелла и начало их первой брачной ночи, описанной в книге так, что из нее хочется вырвать страницы. Не самая лучшая тема для разговора с сестрой, но Бран, с другой стороны, и не скрывает, что уже не считает себя человеком. Превратившись в Трехглазого ворона, Бран стал до того молчаливым и неэмоциональным, что фанаты теперь гадают о трех вещах. Первая — что же такого сумел у него выведать Тирион Ланнистер в оставшейся за кадром беседе из второй серии восьмого сезона. Второе — искренне ли Бран приободрил Теона Грейджоя перед смертью в третьей серии, или все это было нужно лишь для того, чтобы выиграть минутку до прибытия Арьи. И, наконец, третье: если Бран заранее знал, как пройдет битва за Винтерфелл, он что, не мог попросить съемочную группу использовать больше света?
Джейме Ланнистер: Стокгольмский синдром
В первых сезонах казалось, что Джейме Ланнистер — жертва собственного нарциссизма. Но после той сцены, в которой он признался Кейтилин Старк, что никогда не был ни с одной женщиной, кроме Серсеи, и впредь не планирует, стало ясно, что проблема у этого героя совсем другая. Послушайте, чувак всю жизнь состоит в абьюзивных отношениях! Любимая женщина вышла замуж за другого, но всегда держала Джейме рядом — стражем у дверей в покои своего мужа. И демонстративно изменяла обоим с пажом Ланселем Ланнистером — а к концу сериала и вовсе завела себе (хоть и по уважительным причинам) пирата в кожаных штанах.
Подавленный гнев Джейме нашел свой выход в печально известной мерзкой сцене у гроба Джоффри Баратеона. Но окончательно освободиться от своей зависимости герой так и не смог.
Не помог даже поначалу платонический, а затем и страстный роман с леди Бриенной. Джейме — герой не драмы, а трагедии, и сопротивляться своему влечению он не в силах. В конце пятой серии его, скажем так, снова накрыло.
Дейенерис: комплекс спасителя
У Джона Сноу, кажется, еще и синдром мученика: чем больше в его жизни страданий, тем осмысленнее она кажется и нам, и ему. А вот у Дейенерис, по всей видимости, комплекс спасителя: она уверена, что лучше других знает, что им нужно. И сама не замечает, как из Принцессы, что была обещана, превращается в Великого инквизитора. На ее поведение влияет и фобия наследственных болезней: о многом задумаешься, когда твой отец — Безумный Король. Особенность «спасателей» заключается еще и в том, что они редко бывают прагматичными. Безвозмездную помощь им оказывать гораздо приятнее, чем хоть капельку корыстную, ведь это облагораживает их образ. Поэтому Дейенерис до обидного часто упускает возможность получить что-то от своих союзников. Единственная валюта, которую она принимает, — это народная любовь. И если за океаном ее обожают, то в Вестеросе она сталкивается то со страхом, то с безразличием. И в итоге превращается в параноидального лидера на грани нервного срыва (спойлер: срыв произойдет в пятом эпизоде).
